Español
Русский
Художник Мария Авсюк родилась в Москве, закончила Московский архитектурный институт. Работала в Институте реставрации исторических зданий. Иллюстрировала детские книги, сотрудничала в журналах «Колобок» и «Веселые картинки», рисовала диафильмы на студии «Союзмультфильм». Живет в Испании, в Мадриде, с 1991 года. Как иллюстратор, сотрудничала с издательствами «ANAYA», «Santillana», с женскими журналами «Mía» и «Dunia». Ее работы находятся в частных коллекциях России, Франции, Японии, Испании.
– Маша, вот ты и архитектор, и живописец, и иллюстратор. Я, конечно, понимаю, что во всем этом участвует карандаш. Но все-таки архитектор мне представляется технарем, суровым человеком с грузом ответственности (не дай бог, крыша на кого-нибудь упадет), а иллюстратор детских книжек – фантазером, шалуном. Как ты это совмещаешь?
– Очень многие архитекторы – в России во всяком случае – выступали как живописцы, иллюстраторы, а еще и сценографы, композиторы, певцы и т.д. У нас, например, в Союзе архитекторов было два хора: мужской – «Кох-и-Нор» (есть такие карандаши – фирмы «Кох-и-Нор») и женский – «Рейсшинка». То есть, я хочу сказать, что творческий человек – поливалентный. А что касается «противоречия» в характере архитектора и иллюстратора, то иллюстрирование книги – особенно в ее современных вариантах – это создание ее внешней и внутренней формы, ее конструкции. Должно быть логично, удобно. Тоже «архитектрура», можно сказать.
– Но все-таки что тебя привело от архитектуры к детской иллюстрации?
– Это у нас «семейная» любовь. Дома всегда было огромное количество детских книг, благо, цены были доступные. Моя старшая двоюродная сестра училась в Полиграфическом институте на факультете иллюстрации, и когда она работала, я от нее не отходила.
– Ты делала диафильмы, а «мультики» тебе не приходилось рисовать?
– Нет, но эта область мне тоже интересна. Мой племянник делал кукол для очень известных кукольных мультфильмов. Сейчас в России продолжают делать великолепные мультфильмы – как рисованые, так и кукольные. Знаю, что часто по финансовым обстоятельствам «продаются» крупным западным студиям – делают для них самую трудную работу. Я видела мультфильмы (правда, речь идет не о самых свежих) – абсолютно точно русские, но с титрами какой-нибудь английской студии, ни одного русского имени. Продают, наверное...
– А западные мультфильмы тебе нравятся? Например, знаменитый «Симпсон»?
– Конкретно «Симпсон» мне очень нравится. Тексты и сценарии, я считаю, гениальные. А как нарисовано – так это часть «симпсоновой» эстетики, по-другому просто и быть не могло.
– Как вышло, что ты живешь в Испании?
– Я приехала поработать (подработать) в студии одного мадридского архитектора – на три месяца. Одна работа, другая – так и осталась.
– В Испании ты тоже делала иллюстрации для книг и журналов. Пришлось тебе как-то подстраиваться к здешнему вкусу? Вообще, в целом, какое ты видишь различие между российскими и испанскими художественными вкусами?
– И там, и здесь (и в любой другой стране) есть люди с разными вкусами. И есть издательства, которые придерживаются определенного стиля, направления. Я думаю, что говорить о какой-то доминирующей моде в испанской иллюстрации (как и в российской) довольно-таки трудно. Поэтому мне не нужно было ни к кому подстраиваться: просто я работала для тех, кому понравился мой стиль.
– Одной моей подруге, архитектору, отказали в легализации диплома. А как у тебя?
– Тоже не смогла легализовать. Нужно было сдавать общий экзамен по 56 темам. Причем решение экзаменационной комиссии, состоящей из семи человек, должно быть положительным единогласно. В университете мне дали понять, что пройти этот экзамен практически невозможно. Я подавала на апелляцию, собиралась судиться. Адвокат, к которому я обратилась, просил миллион песет за свои услуги и, естественно, без всякой гарантии. С таким адвокатом с самим судиться надо.
– Да уж, к такой «кормушке», как профессия архитектора в Испании, никто никого просто так не подпустит! ...И, значит, ты не можешь заниматься здесь архитектурой?
– Я сотрудничаю с архитектурно-инженерными студиями, делаю проекты домов, но мои функции ограниченны.
– Но, зато, как я поняла, ты уже в Испании занялась гравюрой. В России руки не доходили?
– В институте мы не изучали гравюру. Это чисто художественная специальность, она, по-моему, преподавалась только в Суриковском училище и считалась «элитной». Гравюра – это работа с кислотой, нужна вытяжная труба, нужен станок, не говоря уже о мастерской. У нас все это было доступно только некоторым художникам. Все строилось на льготах, причем совершенно произвольных. Помню, зашла я однажды в гости к мастерскую к одному художнику – ахнула: огромные окна, вид на Красную площадь! Почему такая мастерская была у него, а не у кого-то другого? Он был абсолютно средний художник... Здесь, в Испании, гравюра – вполне демократический и популярный вид изобразительного искусства.
– А как, на твой взгляд: место художника, так сказать, в обществе у нас и в Испании – одинаковое?
– Когда я жила в России, художники, особенно члены Союза художников, всегда имели гарантированный прожиточный минимум – даже если они никакой продукции в данный момент на-гора не выдавали, а просто находились в «творческом процессе». В Испании никто художников не опекает. Если ты решился стать художником, то будь готов спать под мостом, но творить! Здесь у них по-настоящему богемное мировоззрение и образ жизни. Многие продают свои работы за границу, у каждого есть, конечно, свой энергичный агент, который берет бешеный процент, а порой и затевает какие-то махинации, но художники предпочитают на все это соглашаться, чтоб иметь возможность заниматься чисто творчеством. И дело даже не в том, что у самого художника нет предпринимательской жилки. Жилка, может, и есть. Но дело в том, что «толкаться» – это работа, это труд, и это совсем иной тип деятельности. Я помню, как у меня просто трясучка начиналась, когда мне приходилось брать телефонную трубку для решения каких-то деловых вопросов. Художник не может постоянно переключаться с творчества на торговлю и с торговли на творчество. Точно так же, как трудно совмещать – быть хорошим художником и быть хорошей мамой...
– Ну-ка, ну-ка, расскажи! Я как раз хотела спросить тебя про твою семью.
– Мой муж – тоже архитектор. Наши старшие дети, сын и дочь, – студенты. Младшая дочка родилась уже здесь, в Испании. Сейчас ей 12 лет. Когда мы сильно ее чем-нибудь допекаем, она нам заявляет: «Я – испанка, а вы вообще здесь все иностранцы!» В шутку, конечно. Но она, действительно, единственная испанская гражданка между нами. И по-русски с говорит с каким-то армянским акцентом... А возвращаясь к теме совмещения семьи и творчества... Трудно. Когда я нахожусь в «творческом процессе» и кто-то меня отвлечет, я могу наорать, послать подальше. Тебя вырывают из твоего мира – это как аборт. Когда я работаю, я настолько поглощена, что ничего не вижу и не слышу. Могу ответить на вопрос, а потом ничего не помню. Дети специально проверяли. «Творческие» и «материнские» флюиды – совершенно разные. Я, когда работаю, наверное, тестерон вырабатываю... Мама должна быть внимательной, всегда с хорошим настроением, а я превращаюсь в стерву.
– Не зря многие женщины, которые чего-то добились, – стервы.
– Ты знаешь, я сказала «стерва», но на самом деле надо еще посмотреть, почему эти качества называются «стервозными», кто придумал это слово. Я думаю, мужчины: потому что им нужна женщина-«лапочка», которой можно манипулировать. Да и не только мужчинам – вообще, семье. Семье нужна заботливая мама и хозяйка. Все качества, которые мужчинам идут «в плюс»: умение сосредоточиться на работе, добиться своего, отстоять свое мнение и т.д., – женщинам ставятся «в минус».
– Твои слова немного неожиданны для меня: мне казалось, что ты как раз с легкостью справляешься с большой семьей. И потом, я же вижу, что ты с дочками – как подружка...
– Да нет, я просто хочу сказать, что приходится очень многое переосмыслять и перестраивать в своем отношении к миру, идущем из детства и юности. Я думаю, что нас воспитывали люди-ханжи, которые потом разворовали страну и разбежались. В семье тебя совершенно не готовили к практической жизни, а потом швырнули в жизнь, как котенка. Тебе внушили, что стремиться зарабатывать деньги – это нехорошо, что делать себе имя – значит, быть выскочкой и т.д. И ты потом должен был сам дойти своим умом, что все это неправда, и многое сломать в себе.
Г.Л.
