Español
Русский
Так описывает испанский летчик Франсиско Мероньо те чувства, которые овладели им и его товарищами по эмиграции в день, когда Германия напала на Советский Союз, где они тогда находились:
«Мы тоскуем по нашей родине и по нашим матерям, помним ласки и порицания, и однако мы обрели вторую родину, и сейчас радость наполняет наши сердца. Мы так же убеждены и так же обмануты, как весь советский народ. Благодаря навязчивым доктринам, мы верим в быструю победу над фашизмом и забываем о всех притеснениях, которые испытали за двадцать три месяца страданий, дискриминации, холода и голода, пережитых в этом «раю»... Даже мы, работающие в воскресенье, тоже остались дома, чтоб отпраздновать это событие. Для нас это лучший выход из того положения, которое мы едва выносим, живя в чистилище фабрики и в аду общественной жизни. Мы не можем привыкнуть ни к чему из того, чем живет этот народ, не можем привыкнуть ни к всеохватному ханжеству, ни к дискриминации, объектом которой являемся. Мы уже никто – парии, ни русские, ни испанцы, нас зовут «политическими эмигрантами» и смотрят на нас как на мусор; здесь не любят иностранных эмигрантов, и мы должны еще быть довольны, потому что многие эмигранты из других стран уже угодили в Сибирь, мы, испанцы, возможно, на очереди...»
Это – фрагмент из книги воспоминаний Франсиско Мероньо (1917-1995), летчика-республиканца, который в 1939 году эмигрировал в СССР, где потом участвовал в Великой Отечественной войне. Книга называется «Así como fue» («Так, как было», Мадрид, 2005). Ее презентация состоялась в посольстве России в Мадриде 9 мая 2006 года, в связи с празднованием Дня победы.
Это очень горькая книга, которая звучит диссонансом ко всему, что мы привыкли слышать о жизни испанских эмигрантов (включая «испанских детей») в нашей стране. Обычно считается, что они были встречены как дорогие гости, правда, – добровольно или вынуждено – им пришлось разделить с «хозяевами» все тяготы войны. А летчики вообще представляются привилегированным классом в те годы. Но летчик Франсиско Мероньо рассказывает о голоде и холоде, которые они, испанцы, переживали еще до войны в Москве, о том, как просили зимнюю одежку в Красном Кресте, потому что зарплаты, которую им платили на ЗИСе, не хватало, о клопах, которые перебирались с одного плеча на другое в переполненном утреннем трамвае, о проституции, о супружеских изменах, о доносительстве и страхе, о сытой жизни испанской политической верхушки в эмиграции и о царящих в стране ханжестве и фарисействе.
Наверняка кто-то будет протестовать против такого «чернушного» взгляда. Предоставим это тем, кто пережил подобное тому, что пережил Мероньо. Испанских летчиков, бывших в эмиграции в Советском Союзе, осталось немного, но все-таки они есть. На празднике в посольстве присутствовал, например, полковник Советской Армии Хосе Мария Браво, тоже участник гражданской войны в Испании и затем Великой Отечественной войны. В прошлом году несколько испанских газет писали про бывшего летчика Луиса Лавина, на этот раз из «испанских детей», которому в 41 году исполнилось всего 16, а в 42-м он уже принмал участие в воздушных боях... Газеты интересовали в основном его перипетии во время первого (в 56 г.) и окончательного (в 93 г.) возврашения в Испанию, когда ему с женой приходилось буквально выживать.
В предисловии к «Así como fue» приводятся слова Мероньо о том, что в двух своих предыдущих мемуарных книгах – «В небе Испании» (1970) и «И снова в бой» (1982) – он «рассказывал о событиях, придавая им тот оттенок, который требовала политическая ситуация, когда все негативное решительно отвергалось», и поэтому в третью книгу как бы попало все недосказанное.
Человеку, более ли менее интересующемуся темой, тоже не хватало именно такого, критического взгляда. Например, когда читаешь о героических испанцах, которых забрасывали в партизанские отряды куда-нибудь в белорусские леса, то видится в этом какой-то абсурд. Но поскольку никто об этом не говорит, то думаешь, что ты чего-то не понимаешь. И вот Мероньо пишет:
«Испанцу – прыгнуть с парашютом на оккупированную территорию без знания языка, природы, обычаев, без умения ориентироваться в этих бесконечных лесах, с холодом и со многими неожиданностями, которые там могут возникнуть! У меня впечатление, что главная задача СССР состоит в том, чтоб отделаться от этой большой массы иностранцев, живущих здесь. Нас забросят во вражеский тыл и избавятся от “головной боли”».
При этом авиаторам с ценным опытом воздушных боев в Испании с трудом приходилось добиваться права летать.
Франсиско Мероньо умер в Москве в 1995 году, не завершив рукописи. Осталось много непроясненных мест, вопросов на полях, неувязок. Его дочь, Долорес, отредактировала рукопись и издала книгу за свой счет. К сожалению, при богатом материале, редакторская работа проделана явно недостаточная.
***
ФОТО: Хуан Мануэль Рьесго, бывший технический директор Музея авиации, дочь летчика Долорес Мероньо и художник книги Пако Каналес
Мы задали Долорес Мероньо несколько вопросов:
– Наверное, вы знакомы со многими из героев книги вашего отца?
– Да, многие испанцы, которых упоминает отец, жили в Москве до 80-х годов, и практически всех я знала в лицо.
– А в Мадиде есть какая-то ассоциация бывших летчиков?
– Есть ассоциация бывших республиканских летчиков, и я их тоже знаю, но их остается уже очень мало.
– Наверное, почти все они прошли через Россию или имели русских инструкторов?
– Да, с 38 года группы летчиков проходили через школы в Кировабаде и в Харькове. Потом возвращались сюда, в Испанию. Мой отец записался по призыву на курс летчиков и в декабре 1936 отплыл в СССР. С января по апрель 1937 он учился в летной школе в Кировабаде (Азербайджан) и потом вернулся в Испанию.
– Как сложилась его жизнь в эмиграции?
– В 39 году мой отец бежал из Испании через Пиренеи и попал в концлагерь. Красный Крест помог им выбраться. Группа из 20 человек приехала в Россию. Когда началась Великая Отечественная война, они надеялись, что советские войска освободят Европу, Испанию и что они смогут вернуться. Но так не произошло. Война продлилась очень долгое время. Они попали в Красную Армию, стали воевать. Им нужно было как-то организовывать свою жизнь. Они вступили в партию, взяли советское гражданство. Они не могли вернуться в Испанию и просто вынуждены были остаться в Советском Союзе, мой отец был приговорен в Испании к смерти. Он сбил здесь больше 20 франкистских самолетов. В 48 году произошло очень неприятное событие: один из испанских летчиков похитил самолет и перелетел в Турцию. И советское правительство всех испанцев стало подозревать в предательстве. Их сняли со всех постов, изгнали из авиации. Мой отец стал работать на заводе. В 57 году, когда Франко объявил амнистию, летчики смогли вернуться в Испанию без всяких последствий. Но в этом году должна была родиться я, и мой отец не решился уехать. А в 64 году Куба искала специалистов, которые знали бы летное дело и язык, и многие испанцы уехали туда работать. Среди них отец. Мы прожили там пять лет. Потом вернулись, и в 70 году отец ушел на пенсию по болезни: сказывались, конечно, последствия войны, потому что в 43 году на Курской дуге он был тяжело ранен, так что с тех пор больше на боевых самолетах не летал, а был инструктором.
– Расскажите немного про вашу семью.
– Моя мама – русская, ей за 80, живет в Москве. Брат старше меня на 12 лет, ннженер-экономист. Я закончила Московский государственный лингвистический университет (им. Мориса Тореза) как переводчик-референт. Практику проходила тоже на Кубе. Мой муж – кубинец, он учился в Москве, Когда мы поженились, вначале уехали на Кубу. А сейчас живем здесь, в Мадриде, но я все время навещаю маму – короче, живу в самолете.
Все три книги, изданные в Испании, оформлены дизайнером Пако Каналесом. Интересно, что главные энтузиасты книги и сподвижники Долорес – это люди, которые интересуются военной историей, и в частности, авиацией. Пако, например, на военных самолетах «собаку съел», он член Фонда Инфанта Орлеанского (инфант Альфонсо Орлеанский был одним из первых испанских авиаторов). Этот фонд занимается реконструкцией старых самолетов. Другой друг Долорес – Хуан Мануэль Рьесго, бывший технический директор Воздушного музея в Кватро-Вьентос (Хетафе, Мадрид). Кстати, женат на кубинке – преподавательнице русского языка. Такой вот русско-испанско-кубинский узел. Хуан Мануэль с восторгом рассказывает, что несколько дней назад в небо Мадрида взлетел, впервые со времен гражданской войны, истребитель «Поликарпов И-16», который республиканцы называли «mosca» («муха»), а националисты – «rata» («крыса»).
– Это очень ценный самолет, потому именно этот самолет помешал тому, чтоб Франко взял Мадрид. История этого экземпляра такая: в Казахстане нашли остатки 5-6 самолетов, их купили любители из Новой Зеландии, восстановили. Фонд Инфанта Орлеанского купил один из них и привез в Мадрид.
Этот самолет, кстати, был покрашен в цвета и разрисован эмблемами личного самолета Хосе Марии Браво, во время гражданской войны – командира эскадрилии, состоящей из «moscas».
Эти люди – фантаты военной техники и военной истории. Политика их не интересует. Для них нет ни красных, ни голубых, ни белых – одни военные. Продолжение монолога Хуана Мануэля Рьесго:
– Игнасио Идальго де Сиснерос руководил еще до гражданской войны школой пилотов-истребителей в Алькале-де-Энарес. И под его командованием были будущие лучшие пилоты Франко: Хоакин Гарсиа Морато и Карлос Айа. Когда в битве под Теруэлем был сбит Карлос Айа, то Хоакин Гарсиа Морато написал Сиснеросу и Камачо Бенитесу, руководителям республиканской авиации, письмо, в котором просил вернуть вдове тело летчика. И он писал так: «Я обращаюсь не ко вчерашним друзьям, ни к сегодняшним врагам, а к товарищам по оружию...». Это письмо хранится в нашем музее. А республиканский пилот Хоакин Кальво рассказывает, что однажды остался в бою без боеприпасов, но его противник, поняв это, вместо того, чтоб сбить, поприветствовал его. По некоторым признакам предполагается, что это был Гарсиа Морато. И Хоакин Кальво жив до сих пор. Так что история авиации очень красива!
